Символика русского обрядового костюма

СИМВОЛИКА

РУССКОГО ОБРЯДОВОГО

КОСТЮМА

М.Б.Новиков-Новгородцев, Т.А.Новикова

Происхождение, развитие и символика геометрического орнамента, символика древнеславянского обрядового костюма и архаичных скульптурных изображений Богини-Матери

            Геометрический (или меандрово-ковровый) орнамент является древнейшим освоенным  человечеством узором. Наибольшее разнообразие геометрических орнаментов  обнаруживается при рассмотрении древнеславянского обрядового костюма. Какова же история происхождения этого  орнамента? В 1965 г. В журнале «Советская Археология» появилась работа В.И.Бибиковой «О происхождении мезинского палеолитического орнамента». (СА, 1965, №1). В ней доказывалось, что в эпоху палеолита, когда появились первые изваяния человека, причем, в виде кукол – так называемые Палеолитические Венеры, их фигуры были орнаментированы не случайными узорными изобретениями палеолитических художников, но, напротив, воспринятыми ими как  откровение свыше, узорами бивня мамонта, получающимися один за другим из-за изменения угла наклона резца, обрабатывающего фигуру Богини-Матери, вырезаемой из этого бивня. Сама связь между Богиней-Матерью и мамонтом была в то время, но представлениям перволюдей, прямой: Богиня-Мать была родительницей и людей, и животных, и растений. В православном осмыслении данный факт находит свой отклик в представлении о том, что в допотопной древности людям дано было боговдохновенное провозвестие о мироустройстве. В следующую за палеолитом эпоху мезолита мамонтов уже не было, но узоры полностью сохранились, что очевидно при непосредственном сопоставлении Палеолитических Венер с так называемыми Неолитическими Венерами (то есть обрядовыми фигурками – куклами, которые  лепили из глины, позднее вырезали из дерева). Орнаментированы они были так же как и древние палеолитические фигурки! Академик Б.А.Рыбаков нашёл разгадку этого точного копирования. В Мезолите эти орнаменты наносились природной краской, чаще всего охрой, на тело. Благодаря технике  татуировки орнаменты сохранились в ряде погребений на протяжении тысячелетий! При появлении рубашек изо льна  узоры эти перешли на жреческий, свадебный и праздничный костюмы, в первую очередь, женские, отражавшие микрокосмос, строение всей сакральной вселенной. Замечательные исследования Л.М. Русаковой (статья «Образ мира в геометрическом орнаменте на полотенцах русских крестьянок Алтая» в книге «Традиционные обряды и искусство русского и коренных народов Сибири», Новосибирск, «Наука», 1981)  позволили  расшифровать символику геометрического орнамента. Отголоском древних матриархальных обрядов является  зафиксированный повсеместно в деревнях еще в конце Х1Х в. обряд опахивания поля обнаженными женщинами деревни. К тому времени действия направленные на оберегание жилища и обжитого мира уже превратились в обычаи без понимания их сути, равно как и того, что в глубокой древности участницы священнодействий наносили на тело орнамент.

         Обратимся теперь к материалам, из которых изготовлялись обрядовые куклы. Как мы уже видели, первые куклы изготовлялись из дентина мамонта, символизировавшего своим  белым цветом и загадочными узорами откровение Небесной Богини в зооморфном образе Мамонтихи. Куклы из глины в неолите означали прямую связь с Матерью – Сырой Землей. Деревянные куклы, дошедшие до Х1Х века на Русском Севере под названием куклы-панки означали связь с Древом Жизни. На Севере была распространена традиция изготовлять из дерева фигуры святых. Иконы на Руси тоже долгое время мыслились как сделанные из дерева, на чем настаивают старообрядцы и поныне. Существовали также обрядовые куклы, сделанные из соломы (символ растительного начала в природе), равно как и из льняного и конопляного[1]  волокна, а также из шерсти (символ Тотема), или из льняной ткани (если внутри такой куклы находились зерна – она символизировала Мать урожая). Отсутствие же природных материалов в необработанном виде в обрядовой кукле нарушает первородное присутствие в ней двух начал – природного и человеческого (дополненных символическим орнаментом) и означает ее десакрализацию, т.е. разрыв человека с Божеством и Природой, переход к бытовой магии.

Наконец, еще одна отличительная особенность обрядовой куклы – отсутствие в ней лица. Эта традиция берет свое начало еще в палеолите, где у части палеолитических богинь отсутствует голова. Запрет на изображение лица Богини означал констатацию того факта, что Лик Богини-Матери никто достоверно не видел и не представлял. Отсутствие головы на орнаментальных изображениях Богини-Матери Л.М. Русакова рассматривает как символ жертвенности.

         Таким образом, отправная точка возникновения обрядового женского и девичьего славянского костюма – это палеолитические изображения Богини Матери с имманентным мамонтовым узором[2]. Промежуточными звеньями в этой цепи являются татуировки (воспроизводящие рисунок дентина) на теле участниц обряда (в мезолите), неолитические глиняные куклы с тиснёным орнаментом,  набойка этого узора (претерпевшего определённое развитие и осмысление его человеком) на ткани обрядовой одежды в энеолите и, наконец, – вышивка (техникой настила) красной нитью по набойке и затем – узорное ткачество, имитирующее вышивку.

Отметим, что параллельно развивается и архаичная сюжетная вышивка росписью, выполняемая в древности по рисунку на ткани и отражающая всё те же зооморфно-тотемные мотивы (оленихи, затем кони, их заменившие) и антропоморфные мотивы Богини Матери, а так же образы Древа Жизни.

Вкратце напомним, что, согласно исследованиям Б.А. Рыбакова, развившийся к X – XII в. Жреческо-княжеский древнерусский женский костюм отражает трёхчастный образ Мироздания. Головной убор – это Небо, где в верхней части в разных вариантах могут изображаться: 1) Даждьбог – Аполлон; 2) Тресветлое Солнце; 3) Небесные Оленихи – Рожаницы с Древом Жизни; 4) птицы с Древом Жизни; 5) Рожаница в антропоморфном образе.

Тот же сюжет матриархальной Троицы (Оленихи и Древо Жизни) в искусстве сарматов. Диадема сарматской жрицы. I в. Северное Причерноморье, курган Хохлач (Новочеркасск). Гос. Эрмитаж, зал № 33.

В средней части головного убора изображались «небесные воды» или «белый свет» в виде очелья.

Нижняя часть головного убора - рясны – представляла связь Неба с Землёй: а) в виде капель дождя, несущих души новорожденных младенцев от Бога Рода из мира предков к земным родителям; б) в виде семян и пыльцы растений; в) в виде русалок, росой орошающих всходы.

Средняя часть костюма (до пояса) представляла земной мир растений, животных и людей (в котором, однако, отчётливо прослеживается проекция Верхнего мира, имеющего в себе все эти начала). Средняя часть костюма – это нагрудные орнаменты и орнаменты оплечий, а так же серебряные и бронзовые ожерелья и гривны с традиционной символикой.

И, наконец, нижний (подземно-подводный) мир, охраняемый ящерицами (изображёнными на серебряных и бронзовых поясах X – XII веков).

Нижний мир некоторые исследователи связывают с миром умерших предков, но это противоречит представлениям славян о пребывании предков в Ирии (Верхнем мире), на Небе. В свою очередь ящерицы наводят на мысль о подземном мире минералов «Хозяйки Медной горы» уральских сказок, имеющих, согласно исследованиям археолога  Г.Н. Матюшина[3], очень древние корни. Таким образом, нижний мир, на наш взгляд, - это мир неживой природы, а ещё точнее, мир элементов. Но и в этом третьем ярусе костюма мы встречаем всё то же орнаментальное изображение[4] Богини Матери, что сближает космогонию славянского геометрического орнамента и костюма, в целом, с космогонией славянской мифологии и обрядности, с космогонией Вед и Пуран.  

В связи с этим, вспомним Велеса, изображённого на Збручском идоле в третьем нижнем ярусе (Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1994, с. 460-464). Поскольку, согласно мнению некоторых исследователей (в т.ч. Александрова А.А.), камни имеют прямую связь с культом Велеса («Язычество восточных славян». Л. Государственный музей этнографии народов СССР. 1990, с. 33), можно предположить, что в древности эта связь могла быть,  в первую очередь, непосредственной, и к ней примкнул культ мёртвых, как вторичный. В таком случае, Велес, помимо функции «скотьего» Бога, обладает также и той функцией, что и «Хозяйка Медной горы» - хранительница камней и минералов (но в патриархальном варианте), что подтверждает нашу гипотезу о «нижнем мире», как о мире элементов – мире неживой природы и разрешает противоречие: «предки – на небе» и, одновременно, «предки – в подземном мире». Подчеркнём, что древние славяне (в отличие, например, от античных греков, которые даже великих своих героев после их смерти представляли в Аиде) всех, без исключения, своих усопших родичей мыслили в раю  (Ирие). (Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 309).    

К 19 веку забывается космогоническая символика костюма и, поэтому, начинает вступать в противоречие с усложняющейся социальной символикой (например, обозначавшее в древности «белый свет» очелье, в 19 в. в некоторых губерниях называется «путами замужества», или, в другом случае, трёхчастный узор, отражавший трёхчастность Мироздания, в ряде мест становится признаком вдовства, в противовес пятичастному, который в действительности тоже является трёхчастным, но центральная часть которого лишь отделёна двумя вспомогательными линиями воды от верхнего и нижнего миров).

Поскольку к 19 веку многие древние обряды исполняются девушками (например, обряды связанные с вызыванием дождя) или молодыми женщинами (обряды связанные с плодородием), то их костюмы несут и наибольшую орнаментальную нагрузку. Не всегда так обстояло в древности. Хотя определённые действия в обрядах могли исполняться членами общины, но основная роль в них принадлежала жрице или княгине-жрице. Особые обряды могли совершаться ею одной (при этом некоторые обряды  видимо были связаны с её возрастом, другие – нет). Кроме того, ошибочно думать, что все жреческие функции сводились исключительно к заклинательной магии плодородия, а так же к проводам покойников и родильным обрядам. (Ведь не заключается же деятельность священника только в исполнении треб и обеспечении урожая, равно как и символика облачения не зависит от его возраста). Напомним, что очень многое в облачении священников, а так же и в самой православной обрядности заимствовано из древней индоевропейской традиции[5], в частности матриархальной.

Так как литургия в архаичных славянских обрядах так же имела основное значение, а исполнялась жрицей (позднее – жрецом), обрядовая одежда которой должна была отражать, с одной стороны, образ Богини-Матери и Мироздания как её детища или проявления, с другой – подчёркивать родство жрицы с Небесной Богиней, то реконструкция именно такого жреческо-княжеского костюма (продолжавшего своё существования и развитие и с наступлением патриархата) и была основной задачей этой работы. Из этого не следует, конечно, что отражение статуса девушки, невесты, женщины должно быть исключено из социального уровня символики костюма. Проблема заключается в более тонком понимании взаимосвязи различных слоёв символики жреческого костюма с обрядностью. Кроме того, нельзя забывать, что в семантике цвета отражена комплиментарность Природы и человека: зелёный и красный – вместе рождают белый, в котором – всё полноцветие радуги. Зелёный – цвет русской природы, красный – цвет русской вышивки.

Древнерусская обрядовая одежда несла в себе глубокий внутренний смысл. Все элементы костюма или орнамента имели свое, нередко многоплановое значение, и, соединяясь в целое, представляли собой образ Макрокосмоса. Этот образ является отражением мировоззрения, согласно которому, человек и Природа составляют гармоничное целое. Людям, воспитанным в такой культурной традиции было чуждо потребительское, расточительное, жестокое отношение к Матери Сырой Земле и Ее детям: растениям, животным, людям. Высокая экологическая культура пронизывает все мировосприятие наших предков, начиная с эпохи палеолита до середины второго тысячелетия нашей эры, когда под влиянием различных внешних и внутренних причин практически утрачивается содержание данной культурной традиции, возрождение которой и является целью этого курса.

В древности  мировоззрение и ведическое знание, культура, передавались волхвами с помощью мифа, обряда, зрительного образа (орнамент, костюм, храмовая архитектура, деревянная резьба и т.д.). Девичий, женский праздничный и свадебный костюм являлся знаковой системой, носителем информации, поэтому воссоздание утраченных его деталей должно опираться на знание символики этих элементов, их расположения, сочетаний формы и цвета, методов выполнения. Таким образом были воссозданы такие составляющие костюма как тканая девичья повязка «тасёмка» (к XIX веку совершенно вытесненная парчовыми и атласными повязками), женский и мужской бронзовые и серебряные венцы, тканая отделка сарафана (замененная в XVII- XIXвв. парчовой или фабричной набивной), орнаментальная отделка девичьей рубахи вдоль центрального шва и другие утраченные к XIXв. важные элементы костюма.

В своей работе по воссозданию этих деталей и самого костюма, как целого, авторы опирались на результаты исследований символики головного убора, серебряных и бронзовых украшений Рыбакова Б.А. («Язычество Древней Руси»), символики сюжетного орнамента («Язычество древних славян»), символики геометрического орнамента Русаковой Л.М. и  других авторов, а так же на результаты собственных исследований.

          В этой книге представлена обобщённая реконструкция древнерусского обрядового костюма в целом (с использованием археологических, этнографических и исторических данных). Это не следует путать с собранием реконструкций отдельных археологических находок, поскольку данные одной только археологии не позволяют воссоздать все составляющие костюма (например, орнамент, цвет). С другой стороны, в этнографических образцах мы можем видеть огромные наслоения позднейших заимствований, не имеющих отношения к славянской традиции (восточные, немецкие и фабричные ткани; татаро-монгольские черты в одежде) наряду с утратой целого ряда важнейших деталей (например, венца, плаща и т.д.).

Здесь мы представили мужские, женские, девичьи и свадебные костюмы, а так же разные их варианты, отличающиеся достаточно большим разнообразием. Например, девичьи костюмы в ряде мест с момента посвящения девочки (14 лет) включают в свой состав (наряду с рубахой) так же и элементы женской одежды (сарафан, понёву, плахту), тогда как в других местах мы можем наблюдать вплоть до 19 века возможно наиболее архаичный вариант девичьего костюма – одну только рубаху (без сарафана или понёвы, но, разумеется, с поясом и головным убором и обязательно богато орнаментированную). А в отдельных местах рубаха встречается и как подвенечный наряд.

Отличительной особенностью девичьего, свадебного и женского костюмов был головной убор.

Девушки могли носить венец или повязку (тканую или бисерную), но голова при этом оставалась непокрытой.

Замужние женщины носили закрытые головные уборы (кокошники, кички, сороки, орнаментированные головные полотенца, венцы с платом (льняным, позднее шёлковым).

У невесты волосы не должны были быть ни покрыты, как у женщины, ни открыты, как у девушки. Поэтому, отличительной особенностью невесты является фата (в древности выполнявшаяся вручную из нитей в технике плетения рыболовной сети). Из нё органично развивается кружевная фата с традиционными узорами и выполненная на коклюшках, иглой или крючком. Обязательным для невесты до X века был венец.

Отметим так же, что подвенечный костюм и костюм засватанной девушки это не одно и то же. Венец и, особенно, фата обязательны были именно для подвенечного костюма. Наряд засватанной девушки отличался от девичьего добавлением к нему обрядового полотенца (с изображением Богини-Матери: Лады, Лели или Макоши), подвязывавшегося при помощи узкого пояска на груди или талии поверх рубахи, понёвы или сарафана соответственно, в зависимости от того, какой вид девичьей одежды был принят в данной местности.

Такое полотенце могло быть и элементом свадебной и женской праздничной одежды. Позднее оно трансформируется в передник, обрядовая функция которого постепенно утрачивается и заменяется утилитарной.

К сожалению, в данную книгу мы не смогли включить целый ряд разработанных нами реконструкций. Сюда не вошли: различные варианты костюмов с полотенцем-передником, белый девичий косоклинный сарафан, прямой узкий (круглый) шерстяной сарафан с поясом, косоклинный сарафан с длинными рукавами (как с клиньями втачиваемыми выше линии груди, так и с клиньями расходящимися от пояса); женские и девичьи варианты костюмов с плащом, рогатые кички и сороки с геометрическим и сюжетным орнаментом (тканым и бисерным), мужские рубахи с сюжетным орнаментом выполненным в технике «роспись». Эти варианты, надеемся, будут представлены в следующем расширенном издании.

В это издание вошли не все теоретические реконструкции по причине сложности и длительности их практического выполнения. Авторы благодарят всех мастериц, принимавших участие в практическом воссоздании древнерусского обрядового костюма: Орину С., Богачёву С., Полукайнен С., Спиридонову О., Гонтареву А., Янцен М.А., Володавчик Ю.А., Родионову Н.Е., Горшенёву Т.И., Кузнецову Л.В., Кирпита М.М., Волкову С.С., Варганову Т.А., Асанову Э.Э.,  Даеву Л.И., Тютькову Н.А., Кудрявцеву Г.Д., Шаповалову Т.В., Зимину Т.И., а также художника по металлу Г.А. Алешина, осуществившего практическое восстановление венцов. Маски изготовлены по этнографическим образцам художником А.П. Свешниковым и Е. Носиковой.

[1] В ряде губерний, в качестве материала для изготовления зимних женских рубах вместо льна могла использоваться шерсть или конопля.    

[2] Напомним, что обожествление Мамонтова узора возникает не случайно, но в результате того, что в наиболее глубокой древности Верховная Мать представлялась именно в зооморфном образе, в том числе, в образе Мамонтихи.

[3] Матюшин Г.Н. У истоков цивилизации. М., «Просвещение», 1992, с.165.

[4] Л.М. Русакова отмечает жертвенный образ Матери-Прародительницы в геометрических орнаментах полотенец русских крестьянок Алтая (см.статья Л.М. Русакова. Образ мира в геометрическом орнаменте на полотенцах русских крестьянок Алтая. В кн. Традиционные обряды и искусство русского и коренных народов Сибири. Отв. Ред. Л.М. Русакова, Н.А. Миненко. Новосибирск. «Наука», 1987, с.115). В мифологии Ригведы и Пуран, обнаруживающей общие черты со славянской мифологией и обрядностью, принесшее себя в жертву Космогоническое Божество растворяется в рождённой им Природе.

[5] Тесно связан с матриархальной жреческой одеждой обряд покаяния, когда  изгнанный из племени за тяжкие провинности человек, в некоторых случаях мог быть прощён и принят обратно в общину, что сопровождалось обрядом накрывания его головы поясной одеждой (понёвой, передником) старейшей женщины племени («матери рода») и обозначало то, что он вновь рождён ею (в более глубоком смысле – вновь рождён Богиней-Матерью, орнаментально изображённой на одежде жрицы). При переходе к патриархату, узоры женской жреческой одежды облачения переходят сначала на облачения мужчин – жрецов, а затем на одеяния православных священнослужителей, - особенно примечателен в этом отношении саккос святителя Московского митрополита Алексия, на котором укреплены эмалевые золотые дробницы, где повторяются изображения с колтов княжеско-жреческих головных уборов ХП в. Поднепровья с изображением Древа жизни и русалок (Макарова Т.И. Древнерусское наследие в ювелирном деле ранней Москвы XVI века. М., 1998; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., «Наука»., 1988, с. 563-583, 640-641.). Некоторые геометрические узоры, особенно гамматический крест, так же встречались на одеждах священников и церковной утвари.